В то время как Царская Семья находилась под арестом, революция шла своим порядком: началось зверское избиение офицеров в Кронштадте, где людей обкладывали сеном и, облив керосином, сжигали, клали в гробы вместе с расстрелян­ным живого, расстреливали отцов на глазах у сыновей.    На фронте братались и отступали, несмотря на колоссальные технические силы, со­бранные перед революцией.    В тылу все ухудшался продовольственный вопрос, и купцов возили по городу с плакатами или повешенными на шее продуктами, в которых они якобы смошенничали.   На железных дорогах классные вагоны были переполнены удиравшими с фронта или просто путешествовавшими солдатами, которые сдирали обивку, плевали на пол и били стекла.   Дворцы разграблялись по мелочам какими-то неизвестны­ми посетителями и солдатами, уносившими тюки штофных портьер на платья женам». (Из воспоминаний Татьяны Боткиной.)
 

Наконец в ряде мест солдатские грабежи стали затихать.   Не потому, что грабить было нечего.  Наоборот, для грабежа открывались все новые, еще большие просторы.   Просто солдатам некуда было складывать.   Не было своего угла, а дом далеко.  Теперь таскали только спиртное, ко­торое выпивали тут же.   Появилась все возрастающая неудовлетворен­ность, какая-то внутренняя злоба на все и на всех и щемящая тоска от залитых спиртным угрызений совести.  И вот вся эта злоба благодаря умелой агитации и пропаганде все более изливалась не только на офице­ров высших чинов, но и на унтер-офицеров, зачастую - из таких же ра­бочих и крестьян, как и сами солдаты.   Армия разлагалась на глазах.
 

Вот характерный эпизод того времени, рассказанный одним из оче­видцев.  У входа в казарму стоит большая группа солдат.  Шинели рас­стегнуты, без ремней, у некоторых просто накинуты на плечо.  Лица за­спанные, хмурые.   Настроение у всех отвратное.   Вдруг раздается крик: «Братцы! Братцы! Бей его!   Я его знаю - у него брат чахоточный».   Сол­даты как бы очнулись и кинулись на молодого паренька, младшего офи­цера с бледно-голубыми глазами и с доброй наивной улыбкой на крес­тьянском румяном лице.   Сбили с ног и затоптали с таким остервенени­ем и ненавистью, будто он был виноват в окружающем их безобразии, в бессмысленности их жизни!    Их бесило все: и война, и гибель их братьев и товарищей, и вши, обжигающие шею у ворота рубашки и подмышки, и все переживания о доме, семье, хозяйстве, и то безысходное положение, которое стало царить повсюду...   Унтер еще корчился в предсмертных судорогах.  Солдаты расступились и разошлись, как будто ничего не случилось, но тоски не убавилось.
 

"В Царском же Селе и Петрограде процветал в то время двор Керенского - "главноуговаривающего" или "Императора Александра IV", как тогда его называли.  В начале революции было много говорено о том, как дорого стоил Императорский двор.   Решили упразднить его и начали с распродажи за бесценок великолепных лошадей и автомобилей, но потом, после знаменитых июльских дней, когда Керенский остался один со всеми портфелями и скрывался от Петроградских беспорядков в Царском Селе у комиссара Екатерининского дворца барона Штейнгеля, появился новый двор - двор Керенского, который тратил деньги в 4 раза больше прежнего двора.  Все лошади, экипажи скупались уже по баснословным ценам, и в великолепных экипажах, с коронами разъезжали грязные и затрепанные члены Совета солдатских и рабочих депутатов, физиономии Керенского и Штейнгеля препротивно выглядывали из-за зеркальных окон автомобиля, за которыми привыкли мы ви­деть такие красивые и дорогие нам лица.

Все императорские оранжереи опустошались для стола Керенского, который, конечно, не только не думал, по примеру прежнего двора, уде­лять что-нибудь в лазареты и раненым, но даже лишал их и сиротские приюты возможности получать молоко и сливки, так как продукты им­ператорской фермы также все поглощались им и каким-то веселым об­ществом, собиравшимся у Штейнгеля в Екатерининском дворце и у Ке­ренского в Зимнем». (Из воспоминаний Татьяны Боткиной.)
 

Керенским была создана чрезвычайная следственная комис­сия по разоблачению «преступлений» Николая II.   Когда началась деятельность следственной комиссии и были изъяты документы и пере­писка, Николая II фактически разлучили с супругой, разрешив им об­щаться только за завтраком и в присутствии свидетелей.   Новая власть задалась целью найти и конфисковать царские деньги, но комиссия об­наружила, что на царских личных счетах и в России и за рубежом практически не оставалось средств - все деньги были потрачены на нужды России, находящейся в тяжелом военном положении.   На свои личные средства Император строил заводы, новые военные лазареты, возводил храмы, помогал раненым.   Более того выяснилось, что и большая средств Государыни Императрицы была потрачена на устройство 28 военных лазаретов.

Как бы нелепо это ни звучало сейчас, Николая II пытались обви­нить в измене Родине и желании заключить сепаратный мир с Гер­манией. Александре Федоровне припомнили все ее поездки по фронтовой зоне.  Тщательной про­верке подверглась и ее переписка с Распутиным, которого также пы­тались причислить к немецким шпионам.  После самого скрупулезного ис­следования все обвинения, предъявленные Императорской Семье, оказались несостоятельными.  Ничего компрометирующего не нашли и следственная комиссия была забыта.
 

Все планы Временного правительства устроить показательный «революционный» суд над Николаем II провалились.  Более того, новое правительство опасалось даже просто опубликовать материалы следствия так как боялось, по свидетельству одного из членов комиссии, что после того, как«царское дело» станет достоянием гласности, народ станет почитать Царское Семейство как святых.

По закону, после того как все обвинения с Царя были сняты, его должны были освободить из-под ареста. Но этого не случилось. Временное правительство только разрешило, чтобы Семья была вместе.

НА ФОТО:  Временный комитет Государственной думы, созданный в дни Февральской революции "для восстановления порядка и для сношения с лицами и учреждениями". Сидят слева направо: Г.Е. Львов, В.А. Ржевский, С.И. Шидловский, М.В. Родзянко. Стоят: В.В. Шульгин, И.И. Дмитрюков, Б.А. Энгельгардт, А.Ф. Керенский, М.А. Караулов

Провокаторы-клеветники из «левого» лагеря - господа эсеры и каде­ты, - обвиняя Николая II в жестокости, называли Его«Николаем кровавым», и это прозвище получило большое распространение.  Они гото­вили суд и расправу над ним, стараясь впоследствии отвести от себя справедливое народное негодование.   Но когда февральская «рево­люционная заря» сменилась суровой большевистской действительностью, когда людям, совершившим, или допустившим великую измену Царю, или способствовавшим ей, пришлось расплачиваться за нее собственною шкурою, тогда обвинения их в жестокости внезап­но сменились обвинениями ими Государя в излишней мягкости, в безволии. «Ах, почему он отрекся!  Почему не повелел перевешать бунтовщиков!  Если бы в это время на месте Николая II был такой госу­дарь, как Николай I, никогда бы у нас не произошло бы революции».  «Так ропщут, так жалуются, - пишет И.П. Якобий, - бывшие генералы" промышленники, помещики, профессора, земцы, адвокаты, либералы, депутаты, сановники, обобранные большевиками и прозябающие в эмиграции».  Справедлив ли этот упрек, если они сами приложили все усилия, чтобы не дать Николаю II строгими мерами навести порядок в стране и продолжить начатые им реформы, заманив Его в ловушку, игнорируя Его приказы и изолировав его от армии и от народа.

Когда Хозяин Земли Российской Император Николай II был лишен возможности управлять страной и к власти пришло Временное правительство, состоящее  из людей, выполнявших чужую волю, людей -разрушителей, в стране начал разрастаться и углубляться кризис во всех сфеpax жизни. Страна пожинала трагические последствия февральского пе­реворота.

Армия, которую еще недавно уверенно вел к блистательным победам Император, была полностью деморализована.  Попытка наступления 18 июня в самом скором времени обернулась позорным поражением и отступлением на всех фронтах.  В паническом бегстве солдаты совершали страшные злодейства: убивали офицеров, грабили и убивали мирное на­селение.   Завоеванные Царем Галиция и Буковина были вновь потеряны для России, Русская армия отошла к старым государственным границам.

За шесть месяцев правления Временного правительства резко ухуд­шилось и экономическое положение.  С марта по ноябрь 1917 года в стране закрылось свыше 800 промышленных предприятий.

Начался стремительный вывоз капиталов за рубеж, так как промыш­ленники опасались нестабильной ситуации в стране.  Были выпущены новые деньги  - «керенки», которые стремительно обесценивались.   Российский рубль перестал быть конвертируемым.   Нарастал продовольственный кризис, закончившийся введением карточек на все виды продуктов.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Для осуществления контроля над Русской Православной Церковью масонское Временное правительство в марте 1917 года инициирует со­здание так называемого Союза демократического духовенства.  Новая «прогрессивная организация духовенства» строится при особой под­держке обер-прокурора Синода масона В.Н. Львова, а руководителями ее становятся будущие лидеры «живой церкви» - раскольники А.И. Вве­денский и А.И. Боярский.   Все это были  люди совершенно безнравст­венные, позднее служившие с готовностью и иностранным разведкам, и ЧK.   Всех инакомыслящих архиереев высылают в дальние епархии и отправляют на покой, появляются первые мученики веры.   2 июня по ложному обвинению взят под стражу протоиерей Иоанн (Вос­торгов) и епископ Селенгинский Ефрем (оба убиты 23 августа 1918 года).

Материал взят из книги Мирек Альфред "Император Николай II и судьба православной России. - М.: Духовное просвещение, 2011. - 408 с.

фотографии с сайтов - http://www.nsad.ru/articles/fevralskaya-revolyuciya-pochemu-cerkov-podderzhala-vremennoe-pravitelstvo;

www.krisak-site.ucoz.ru