Опубликовано 07.02.2015 18:41
Просмотров: 2394

  Нравственные аспекты Российского и зарубежного общества

 

«Мерзость запустения на святом месте»
Иоанн Кронштадтский

 

Прежде чем остановиться на отречении Николая II, невозможно не остановиться на тех нравственных моментах в Российском обществе и мире, которые привели страну и Монарха к точке невозврата.   То есть к точке, после прохождения которой возврата назад уже НЕТ...   Внутренние и внешние факторы в России, сложившиеся к моменту отречения. 

К нач. XX века позиции России  на мировой арене были прочны и общепризнанны.  У нее была самая большая армия в мире (ок. 900 тыс. человек), третий в мире флот после Англии и Франции.  Императорская Россия строила свою политику не только на бездефицитных бюджетах, но и на принципе значительного накопления золотого запаса (гос. доходы неуклонно росли), в России налоги были самыми низкими во всем мире.  Накануне революции русское земледелие было в полном расцвете.  Русские железные дороги, по сравнению с другими, для пассажиров были самыми дешевыми и самыми комфортабельными в мире.   Прав был бывший Министр Земледелия Кривошеий, заявив немецкому профессору Зеерингу, приехавшему в 1912г. в Москву во главе комиссии, которой было поручено ознакомиться с результатами столыпинской аграрной реформы: - «России необходимы 30 лет спокойствия, чтобы сделаться наиболее богатой и процветающей страной во всем мире». 

Конечно же Западу сильная Россия была не нужна и чтобы ее ослабить они находили «слабые» места в Императорской России в лице честолюбивых чиновников и членов самих Романовых, с помощью которых они смогли не только ослабить страну, но и разрушить многовековую устроенность Государства.    Но главная причина не внешняя, а внутренняя.  Если бы крепость русского патриотизма в то время была сильна, то никакие внешние факторы не смогли бы сломить Россию.    Еще русские святые и апокалиптики (Серафим Саровский, Феофан Затворник, Федор Достоевский, Константин Леонтьев, Иоанн Кронштадтский) задолго до наступления «последнего часа» России предощущали и предсказывали грядущую катастрофу.  Они видели причину ее  в отходе людей от Бога и Его Церкви.   Потеряв национальную духовную опору, многие люди бежали не  знаю куда, желали того не зная чего, и в этом алкании небытия становились жертвами  беспочвенных иллюзий и почитателями глиняных божков.

Что же касается последнего периода существования Монархии, то здесь ситуация в своей безысходности была настолько трагической, что сводить ее на уровень заговора – значит путать «жанры»: духовную трагедию подменять политическим фарсом.   Здесь невольно встает органический вопрос-объяснение, касающийся существа революционной катастрофы 1917 года и отречения.    Каким образом русская Монархия могла исторически выстоять, если многовековые основы властиустроения, и главная среди них — духовная осененность Власти в глазах монархического истеблишмента, ничего уже не значили.

В чиновно-аристократической среде,  почти уже не существовало подлинных, первородных человеческих, подлинно христианских чувств.  Это была бесконечная ярмарка человеческого  тщеславия, торжество самомнения и амбиций, где простым и подлинным мыслям и делам не было места.  Истинных служак становилось все меньше, а это грустно, без них было тяжело.   Требовались крепкие руководители, люди гос. масштаба, которых так много было в прошлом.   А в нач. 20 в. многие заботились лишь чинами, орденами, семейным благополучием.  А служба сама по себе, долг перед Россией далеко не у всех на первом месте.  Когда же случалось затруднение, сложная проблема, то иные не находили ничего лучшего как уйти с должности и переждать до лучших времен.  Размахивали перед Императором своими прошениями, надеясь отсидеться в имении, в Париже или на Лазурном берегу.

Бороться с Царем во имя какого-то другого «царя» и других министров могли лишь те, для кого базовый принцип православного мироустроения не имел определяющего значения.  Царь – устроение Божие.  Таинство Царского миропомазания этот христианский канон и подтверждало и закрепляло.  Но влияние «просвещенной», безрелигиозной Европы сказывалось на всем строе духовной жизни России.

Это еще подметил в своих трудах известный поэт Федор Тютчев, который был выдающимся Российским дипломатом, проживший долгое время за границей в Германии, он на основе своих наблюдений написал брошюру в 1844 г. «Россия и Германия».  Николаю II брошюра очень понравилась.  «Я нашел в ней все свои мысли», - заявил Царь.  Остановлюсь на размышлениях поэта, которые удивительным образом совпали к моменту краха Империи, несмотря на то, что он их высказал в сер. XIX века.

В год своей смерти Тютчев недоумевал, почему мыслящие люди не «поражены апокалипсическими признаками приближающихся времен.   Мы все без исключения идем навстречу будущего, столь же от нас сокрытого, как и внутренность луны или всякой другой планеты.   Этот таинственный мир может быть целый мир ужаса, в котором мы вдруг очутимся, даже и не приметив нашего перехода».  Не преображение, а, напротив, все большее доминирование (хитрое, скрытое и лицемерное) ведущих сил «темной основы нашей природы» и служило для него основанием для столь мрачных пророчеств.  Поэт обнаруживает, что в «настроении сердца» современного человека «преобладающим аккордом» является «принцип личности, доведенный до какого-то болезненного неистовства».  И такое положение вещей, когда гордыня ума становится «первейшим революционным чувством».   Он рассматривает «самовластие человеческого я» в предельно широком и глубоком контексте как богоотступничество,  развитие и утверждение принципа «человек есть мера всех вещей».   Так, в 1873г., он писал: «Что меня наиболее поражает в современном состоянии умов в Европе, это недостаток разумной оценки некоторых наиважнейших явлений современной эпохи <...> Это дальнейшее выполнение все того же дела, обоготворения человека человеком.  Таковою проявляется она в политических партиях, для которых личный их интерес и успех их замыслов несравненно выше всякого иного соображения.

Таковою начинает она проявляться и в политике правительств

<...> которая, ради достижения своих целей, не стесняется никакою преградою, ничего не щадит и не пренебрегает никаким средством.  По наблюдениям Тютчева, современный ему «мир все более погружается в беспочвенные иллюзии, в заблуждения разума, порожденные лукавством сердец».   А лукавые и фарисейские сердца направляют волю к таким «научным» построениям и практическим действиям, при которых умаляется все священно-духовное, а возвышается все материально-утилитарное.   При этом люди словно не замечают, как из жизни вытесняются высшие положительные свойства (благородство, благодарность, совесть, любовь, честь, достоинство) и усиливаются низшие отрицательные (гордость, тщеславие, жадность, зависть, мстительность, злоба).

 

Тютчева назначают председателем иностранного цензурного комитета.   Это очень высокая должность. Поэту, хорошо знавшему настроения в Ев­ропе, бывшему в курсе европейских заговоров, интриг, стратегических замыслов и имевшему связи в по­литических и литературных кругах, было поручено создание позитивного облика России на Западе.   Ведь тогда, как и сегодня, о России за границей знали мало, а если и просачивалась какая-то информация, то зачастую искаженная, вроде «развесистой клюквы» о медведях, которые бродят по улицам Москвы.   Ушаты лжи и кле­веты лились на нашу страну со стра­ниц западных книг, журналов и газет.   Можно сказать, что Тютчев стал пер­вым в российской истории органи­затором контрпропаганды в ответ на враждебные нападки европейской пе­чати.   В статье, отправленной редакто­ру влиятельного немецкого журнала Гюставу Кольбу, Тютчев предупреж­дал, что проводимая по отношению к России политика раздоров и враж­ды принесет Европе горькие плоды:

 

«...и вот тогда-то, милостивый госу­дарь, вы слишком дорого заплатите за то, что однажды были к нам неспра­ведливы».   О двойных стандартах, ко­торые активно применялись на Запа­де, поэт писал:

Давно на почве европейской,
 Где ложь так пышно разрослась,
 Давно наукой фарисейской
Двойная правда создалась.

Тютчев предсказывал появление в Германии фашизма, провидчески отмечая зарождение в ней чего-то такого, что «может повести Европу к состоянию варварства, не имеющего подобного себе в истории мира».

 

Поэт предвидел также и револю­цию в России, говоря: «...революция же, прежде всего, враг христианства.   Антихристианский дух есть душа революции, ее сущностное, отличи­тельное свойство».  В 1848 г.  Ф.И. Тютчев отмечает: «Давно уже в Европе существуют две действительные силы Революция и Россия.  Эти две силы теперь противопоставлены одна другой, может быть, завтра они вступят в борьбу.   Между ними никакие переговоры, никакие трактаты невозможны — существование одной из них равносильно смерти другой».  Если страна ду­ховно и нравственно преобразится, то одержит победу над революционной заразой. «И когда еще призвание Рос­сии было более ясным и очевидным?   Можно сказать, что Господь начертал его огненными стрелами на помра­ченных от бури Небесах.   Запад ухо­дит со сцены, все рушится и гибнет во всеобщем мировом пожаре...   И когда над столь громадным крушением мы видим еще более громадную Импе­рию, всплывающую подобно Святому Ковчегу, кто дерзнет сомневаться в ее призвании, и нам ли, ее детям, прояв­лять неверие и малодушие?»

 Тютчев убеждал своих оппонен­тов, что Россия вовсе не противосто­ит Западу, а является его «законной сестрой», живущей только «своей собственной, органичной и самобыт­ной жизнью».  Канцлер Бисмарк го­ворил, что единство наций достига­ется лишь железом и кровью.  Тютчев возражал:

 «Единство, - возвестил оракул

наших дней, -

Быть может спаяно железом лишь

и кровью...»

Но мы попробуем спаять

его любовью, -

А там увидим, что прочней...

Интерес к политике не оставлял поэта до последних дней.   11 июля 1873 года, когда последовал второй удар и все ожидали с минуты на ми­нуту его смерти, поэт пришел в себя и еле слышным голосом спросил: «Какие последние политические известия?..»

К аналогичным выводам, своим путем пришел и выдающийся социолог Питирим Сорокин, доказывавший, что все духовное, идеальное, бескорыстное, святое, благородное постепенно сводится к заблуждению, невежеству, идиотизму, лицемерию, скрывающим «низкое происхождение» основных поведенческих мотивов.   Истинные нравственные понятия воспринимаются в лучшем случае лишь как «красивые речевые реакции».   В подобном обществе юридические нормы в силу своих условностей неизбежно деградируют, становятся все более необязательными и относительными, все чаще начинают выполнять роль своеобразной пудры и дымовой завесы для осуществления эгоистических и гедонистических потребностей, открывая через демагогию путь «праву сильного».

Главный принцип нашего времени, подытоживает П. Сорокин, может звучать так: «Допустимо все, что выгодно».

 

Здесь же, как показывала Тютчеву судьба всех языческих империй, сокрыто начало деградации, распада, конца.   И  утопическому прагматизму силы поэт противопоставляет реалистическую надежду любви. 

Как известно, Император Николай II  в Тобольске просил дочь Ольгу передать в письме всем, кто остался ему верен, чтобы не мстили: «Что не зло победит зло, а только любовь». Царственные страстотерпцы смогли это доказать.

 

 

Источники - 1. Тютчев Ф. И.   Россия и Запад / Сост., вступ. статья, перевод и коммент. Б.Н.Тарасова/ Отв.ред.О.А.Платонов.— М.: Институт русской цивилизации, 2011.—592 с.

2. Боханов А.Н. Николай II. - М.: Вече, 2008. - 528с.: ил. (сер. Императорская Россия в лицах).

3. Знаменитые династии России: Выпуск 31 "ТЮТЧЕВЫ".- М.: Де Агостини, 2014.-31с. (Еженедельное издание)