• 
• 

Подробности

Опубликовано 18.07.2017 12:11

Просмотров: 2128

          Детство Императора: часть I


Эта глава составлена из выдержек книги Сургучева И.Д. "Детство Императора Николая II"  (Сургучев И.Д. Детство императора Николая. - СПб.: Царское Дело, 2013).  Но сначала приведу воспоминания, рассказанные самим Императором своей дочери Ольге (из воспоминаний С.К. Буксгевден "Император Николай II, каким я его знала"):

"Однажды, уже в бытность мою постоянной фрейлиной, Великая Княжна Ольга сильно запоздала на дневную прогулку.  Она извинилась, сказав, что она сопровождала Императрицу в госпиталь.  Они навещали старого Кондратьева (один из пажей Императрицы).

... Через некоторое время, когда мы уже шли по парку с Великой княжной, мы вдруг встретили Императора.  Он присоединился к нам.  Снова заговорили о Кондратьеве.

"Он  был одним из тех, кто нес моего деда после покушения перед его кончиной", - сказал Государь.

Это единственный раз , что я слышала, как он говорил об убийстве Александра II.  Николай II спокойно и вместе с тем с грустью рассказывал своим дочерям о цареубийстве и о смерти Царя-Освободителя.

"Мы завтракали в Аничковом дворце, мой брат и я, - говорил он, - когда вбежал испуганный слуга.  "Случилось несчастье с Императором", - сказал он. - Наследник (Александр III) отдал приказание, чтобы Великий Князь Николай Александрович (то есть я) немедленно приехал бы в Зимний дворец.  Терять время было нельзя.  Генерал Данилов и мы побежали вниз и сели в какую-то придворную карету, помчались по Невскому к Зимнему дворцу.  Когда мы поднимались по лестнице, я видел, что у всех встречных были бледные лица. На ковре были большие красные пятна.  Мой дед истекал кровью от страшных ран, полученных от взрыва, когда его несли по лестнице.  В кабинете уже были мои родители.  Около окна стояли мои дядя и тетя.  Никто не говорил.  Мой дед лежал на узкой походной постели, на которой он всегда спал.  Он был покрыт военной шинелью, служившей ему халатом.  Его лицо было смертельно бледным.  Оно было покрыто маленькими ранками.  Его глаза были закрыты.  Мой отец подвел меня к постели. "Папа, - сказал он, повышая голос, - Ваш "луч солнца" здесь".  Я увидел дрожание ресниц, голубые глаза моего деда открылись, он старался улыбнуться.  Он двинул пальцем, он не мог ни поднять рук, ни сказать то, что он хотел, но он несомненно узнал меня.  Протопресвитер Баженов подошел  и причастил его в последний раз.  Мы все опустились на колени, и Император тихо скончался. Так Господу угодно было", - рассказал Император Николай II.

Он продолжал идти молча.  Не было ни грубых слов по отношению к убийцам, ни возмущения.  Покорность воли Божией была основой его религии, и его вера в Божественную Мудрость, которая направляет события, давала Николаю II то совершенно сверхъестественное спокойствие, которое никогда не оставляло его".

С.К. Буксгевден: "Николай II вспоминал с глубоким чувством о своем деде Императоре Александре II, с политическими мировоззрениями которого у него было много общего.  Император Александр II ввел демократические реформы для своего народа и за это был преследуем нигилистами на каждом шагу во время своей потерявшей иллюзии старости.  Внук Николай был его любимцем, его "солнечным лучом", как Александр II его называл, и минуты, которые он проводил с ребенком, вознаграждали его за многие часы беспокойства и тревоги.

"Когда я был маленьким, меня ежедневно посылали навещать моего деда, - рассказывал Николай II своим дочерям во время прогулок. - Мой брат Георгий и я  имели обыкновение играть в его кабинете, когда он работал.  У него была такая приятная улыбка, хотя лицо его было обычно красиво и бесстрастно. 

 

Я помню то, что на меня произвело в раннем детстве большое впечатление.

Мои родители отсутствовали, а я был на всенощной с моим дедом в маленькой церкви в Александрии.  Во время службы разразилась сильная гроза. Молнии блистали одна за другой.  Раскаты грома, казалось, потрясали и церковь, и весь мир до основания.  Вдруг стало совсем темно.  Порыв ветра из открытой двери задул пламя свечей, зажженных перед иконостасом.

Раздался продолжительный раскат грома, более громкий, чем раньше, и вдруг я увидел огненный шар, летевший из окна прямо по направлению к голове  Императора.  Шар (это была молния) закружился по полу, потом обогнул паникадило и вылетел через дверь в парк.  Мое сердце замерло.  Я взглянул на моего деда.    Его лицо было совершенно спокойным.  Он перекрестился, так же спокойно, как и тогда, когда огненный шар пролетал около нас.

Я почувствовал, что немужественно, и недостойно так пугаться, как я, я почувствовал, что нужно просто просто смотреть на то, что произойдет, и верить в Господню милость так, как он мой дед, это сделал. 

После того как шар обогнул всю церковь и вдруг вышел в дверь, я опять посмотрел на деда.  Легкая улыбка была на его лице, и он кивнул мне головой.  Мой испуг прошел.  И с тех пор я больше никогда не боялся грозы.  Я решил всегда поступать как мой дед, давший мне пример исключительного хладнокровия".

 

Интересно прочитать в воспоминаниях Ольги Александровны (младшей сестры Николая II) об этом случае, в тот момент она была тоже на этой службе:

"Однажды мои родители поехали в морское путешествие по Финскому архипелагу.  Они любили брать двух-трех недельный отпуск в середине лета.  Я была одна в доме в Петергофе с моей неразлучной Наной, а мой старший брат находился со своим полком в лагере неподалеку от нас.  Воскресным утром он взял свою младшую сестру на богослужение в дворцовой часовне.  Я совершенно ясно помню этот день.  Было очень знойное утро, стояла ужасная духота, и надвигалась гроза.  Было так жарко, что дверь в церковь оставалась открытой на протяжении всей службы, чтобы внутрь проходило немного свежего воздуха.  С самого раннего утра светило яркое солнце, но оно палило как-то очень странно и очень зловеще.  Пока шла служба, оно медленно заходило за тяжелые тучи.  Мне было как-то не по себе от всего этого, потому что я всегда боялась грохота, особенно во время грозы!  Я ждала, что в любую секунду сверкнет молния и раздадутся удары грома, от которых я всегда вздрагивала.  Вспоминаю, как в какой-то момент я прильнула к своему брату, дав ему понять, что я еще не такая взрослая и чувствительная, но он никак на это не отреагировал.  Неожиданно гроза прекратилась, но совершенно иначе, чем я предполагала.  Внезапно без малейшего звука в отрытую дверь храма влетел большой огненный шар.  Он медленно проплыл по кругу вокруг часовни и, наконец, прицепился к большому канделябру, свисавшему с потолка.  Взоры присутствующих были прикованы к шаровой молнии, один вид которой внушал страх.  Все стояли с побледневшими лицами, ожидая взрыва в любую минуту.  У певчего слова застряли в горле в середине песнопения, и единственный человек на которого происходящее, казалось, не производило никакого впечатления был отец Янышев.   Он продолжал богослужение, как будто ничего не случилось, и даже не глядя на этот причудливый огненный шар.  Неожиданно он отцепился от металлического наконечника канделябра и стал выплывать из церкви также медленно, как и вплыл туда, пока не исчез из виду.  Сколько это продолжалось?  Наверное несколько минут, а может быть секунд, но эти страшные минуты показались вечностью.

Это необычное происшествие, казалось, еще больше сблизило меня с братом.  Прошли годы, я выросла, он стал Императором.  Я уже была замужем, а он был женат.  Разница в годах между нами исчезла.  Я любила бывать там же, где он, и обожала свою невестку, а когда появилось у них пятеро чудных детей, отдала им всю свою любовь".

   Ольга Александровна в детстве

 На этой фотографии Ольга Александровна со своими племянниками и младшим братом Михаилом Александровичем

Детство Императора

выдержки из книги Сургучева И.Д. "Детство Императора", книжка составлена по воспоминаниям друга детства Николая Александровича - В.К.  Оллонгрена  (Сургучев И.Д. Детство императора Николая. - СПб.: Царское Дело, 2013). 

 Знакомство первой учительницы Николая II с Александром III и Марией Феодоровной

Вы госпожа Оллонгрен?  Шведка? -

 —  спросила Марья Петровна Флотова приветливо и сквозь особую, вырабатывающуюся у придворных беззабот­но-ласковую улыбку внимательно и делови­то, с немедленной записью в мозгу осмотре­ла материнское лицо, задержалась на глазах, а оттуда перешла на руки, к пальцам — точ­нее сказать, к ногтям.

 —  Вас на весеннем приеме в Зимнем дворце заметила Великая Княгиня Мария Феодоровна, супруга Наследника Цесареви­ча. Она предлагает Вам заняться воспитани­ем и первоначальным образованием двух своих сыновей, Великих Князей Николая и Георгия. Они еще неграмотны. Николаю — 7 лет, Георгию — 5. Великая Княжна Ксения Вас не коснется. Ей — три года, она с англи­чанкой.

Мать потом вспомнила: ее от этого пред­ложения как обухом по голове ударило, и в лицо «ветрами подуло».

 — Как? — воскликнула она. — Мне? За­ниматься воспитанием Великих Князей?

 — Да, — подтвердила госпожа Флотова, — именно на Вас пал выбор Великой Княгини, матери.

 — Но я не подготовлена к такой Beликой задаче! — говорила мать. — У меня нет ни знаний, ни сил.

 — К великой задаче подготовка начнется позже, лет с десяти, — спокойно возражала госпожа Флотова, — а пока что детей нужно выучить начальной русской грамоте, начальным молитвам.   Они уже знают "Богородицу» и «Отче наш», хотя в «Отче» еще путаются.   Одним словом, нужна начальная учительница и воспитательница, и, повторяю, Высокий выбор пал на Вас.   Все справки о Вас наведены, референции получены блестящие, и я не советую Вам долго размышлять.   Вам будет предоставлена квартира на Детской половине, на готовом столе - едят здесь хорошо, — отопление, освещение и 2000 рублей годового жалования.  

Как ни заманчивы были эти обещания мать решительно отказалась, ссылаясь на страх, великую ответственность и на не подготовленность.

 — Тогда, — сказала Флотова, — ждите здесь, а я пойду доложить.

Минут через пять она вернулась в со­провождении милой и простой дамы, кото­рая разговаривала с ней на весеннем приеме в Зимнем дворце.   Это была Великая Княги­ня, Цесаревна Мария Феодоровна.    Мать сделала глубокий уставной реверанс, кото­рому их обучали в институте, и поцеловала руку.

Мать окончательно растерялась, начала бесконечно приседать, а офицер продолжал басить:

— Сноровка в том, чтобы выучить азбу­ке и таблице умножения, не особенно слож­на. В старину у нас этим делом занимались старые солдаты, а Вы окончили институт, да еще с шифром.

—Да, но ведь это же — Наследник Пре­стола, — лепетала мать.

— Простите, Наследник Престола — я,   а Вам дают двух мальчуганов, которым рано еще думать о Престоле, которых нужно не выпускать из рук и не давать повадки.   Имейте в виду, что ни я, ни Великая Княги­ня не желаем делать из них оранжерейных цветов.   Они должны шалить в меру, играть, учиться, хорошо молиться Богу и ни о каких Престолах не думать.   Вы меня понимаете?

—  Понимаю, Ваше Высочество, — про­лепетала мать.

—Ну а раз понимаете, то что же Вы, мать четверых детей, не сможете справиться с та­кой простой задачей?

—  В этом и есть главное препятствие, Ваше Высочество, что у меня — четверо де­тей.   Большой хвост.

— Большой хвост? — переспросил буду­щий Александр Третий и рассмеялся. — Пра­вильно, хвост большой.   У меня вон трое, и то хвост, не вот-то учительницу найдешь.   Ну мы Вам подрежем Ваш хвост, будет лег­че.   Присядем.   Рассказывайте про Ваш хвост.

Мать начала свой рассказ.

—  Ну, тут долго слушать нечего, все ясно, — сказал Александр Александрович, — дети Ваши в таком возрасте, что их пора уже учить.   Правда?

— Правда, — пролепетала мать, — но у меня нет решительно никаких средств.

— Это уже моя забота, — перебил Алек­сандр Александрович, — вот что мы сдела­ем: Петра и Константина — в Корпус, Ели­завету — в Павловский институт.

—  Но у меня нет средств! — воскликну­ла мать.

— Это уж моя забота, а не Ваша, — отве­тил Александр Александрович, — от Вас тре­буется только Ваше согласие.

Мать в слезах упала на колени.

—  Ваше Высочество! — воскликнула она, — но у меня еще есть маленький Вла­димир.

- Сколько ему?

- Восьмой год.

 — Как раз ровесник Ники.   Пусть он вос­питывается вместе с моими детьми, — ска­зал Наследник, — и Вам не разлучаться, и моим будет веселей.   Все лишний мальчишка.

 — Но у него характер, Ваше Высочество.

 — Какой характер?

 — Драчлив, Ваше Высочество...

 —  Пустяки, милая.   Это — до первой сдачи.   Мои тоже не ангелы небесные.   Их двое.    Соединенными силами они живо при­ведут вашего богатыря в христианскую веру.   Не из сахара сделаны.

 —Но... — попыталась вмешаться Мария Феодоровна.

 Наследник сделал решающий жест.

 —  Переговоры окончены, — сказал Он, — завтра же Вашими старшими детьми зай­мутся кому следует, а Вы времени не теряйте и переезжайте к нам.

 — Но у меня еще Аннушка.

 — Что еще за Аннушка?

 — Прислуга моя многолетняя.

 —На что Вам прислуга?   У Вас будет спе­циальный лакей.

 —  Ваше Высочество, но я к ней при­выкла.

 ввиду, что за Аннушку я платить не намерен.   Это дело мне и так влетит в копейку.   Вы меня понимаете?

 — Ваше Высочество, это уж мой расход.

 — Ах, если это Ваш расход, то я ничего не имею.   Итак, сударыня.    Да бросьте Вы эти коленопреклонения.   Учите хорошенько мальчуганов, повадки не давайте, спраши­вайте по всей строгости законов, не поощ­ряйте лени в особенности.    Если что, то адре­суйтесь прямо ко мне, а я знаю, что нужно делать.    Повторяю, что мне фарфора не нуж­но.    Мне нужны нормальные, здоровые рус­ские дети.    Подерутся — пожалуйста.    Но до­казчику — первый кнут.    Это — самое мое первое требование.   Вы меня поняли?

 —  Поняла, Ваше Императорское Высо­чество.

 —  Ну а теперь до свидания — надеюсь, до скорого.   Промедление — смерти безвоз­вратной подобно.   Кто это сказал?

 — Ваш прадед, Ваше Высочество.

 — Правильно, браво, — ответил Наслед­ник и, пропустив впереди себя Цесаревну, вышел из комнаты.

на фотографии наследник престола Александр Александрович (будущий Император Александр III) со своей супругой Марией Феодоровной

 Знакомство Володи Оллонгрена с Николаем и Георгием Александровичами

 Когда пришло время, мамочка, изнемогая от усталости, беспрестанно крестясь, сказала:

— Ну а теперь пойдем.

— Куда?

—  Знакомиться с Великими Князьями.   Помни, что нужно быть хорошим мальчи­ком, вежливым, достойным.    Помни, что не каждому выпадает такая честь.    Перед Марь­ей Петровной шаркни ножкой, вот я кладу тебе в карман носовой платочек, ничего не смей рукавом делать...   Покажи, как ты шаркнешь ножкой. 

 Циркач ведет, отворяет двери, входим в комнату и видим: стоит сероватая старуха и с ней два мальчика в матросских рубашечках.

 — Как тебя зовут?

 —  Владимир Константинович.

 — Фу, какой важный.

 Мама конфузится и толкает меня в бок, и подсказывает: «Володя».

 Я решил не сдавать позиций и стою на своем:

 — Владимир Константинович.

 Расчет простой: Владимира Константи­новича не так-то скоро возьмешь в работу, как какого-то Володю.

 Стою на своем и в третий раз повторяю:

 —  Владимир Константинович.

 Серая старуха идет на уступки и отвеча­ет не особенно по-русски, а с каким-то при­свистом, как у немки-булочницы.

 —  Ну хорошо, — говорит, — Владимир Константинович, а вот это — Николай Алек­сандрович, а это — Георгий Александрович, Великие Князья, с ними учиться и жить бу­дешь.

 Я сию же минуту закатил серой старухе персидский глаз и сказал:

  - Это Великие Князья?  Ха-ха, смеялася Жанетта!

Серая старуха затряслась животом и су­нула нас всех троих в соседнюю комнату, и в голове мелькнула мысль, что сейчас оно и начнется.

Огляделся: комната волшебная. Ничего подобного сроду не видывал. Во-первых, идет по полу железная дорога, маленькая, но настоящая, с рельсами, с сторожевыми будками, с тремя классами вагонов, стоят полки солдат с киверами, с касками, казаки в шапках, а вот лошади с гривами, верб­люды с горбами, а вот Петрушка, вот мед­ведь, вот Иван-дурак в клетчатых брюках, а вот барабан, ружья в козлах, труба с кис­точкой, гора песку. Глаза разбежались. Спра­шиваю:

— Чье это?

Старшенький матросик отвечает спо­койно:

— Наше.

— Не врешь?

— Не вру.

— Пустить железную дорогу умеешь?

— Умею.

—А ну пусти.

Матросик завел ключиком, паровоз побежал, из будки вышла сторожиха, замотала флагом, на платформе появился пузатый на­чальник, зазвонил звонок, и тут я впервые понял, что во дворце могут делаться чудеса.

У меня мороз по коже пошел, а мальчики в матросках стоят и не удивляются.

— Вы — Великие Князья? — спросил я старшенького.

— Да, — ответил тот.

 Я расхохотался.

 — Какие же вы Великие, когда вы — ма­ленькие?

 — Нет, мы — Великие Князья, — серьез­но, с верой в правоту настаивал старшень­кий.

 Второй молчал, смотрел на меня во все глаза и сопел.

 —  Хорошо — сказал я, — становясь на изготовку, — если вы — Великие Князья, тог­да хочешь, вы оба, на левую руку.

 — Мы не понимаем, — сказал старшень­кий.

 —Чего ж не понимать? — сказал я. — Вот видишь, правую руку я завязываю поясом, а левую на вас обоих.

- Ты хочешь драться?

 — Разумеется.

— Но мы на тебя не сердиты.

— Тогда я — первый силач здесь.

—Хорошо, — сказал примирительно стар­шенький, — а когда я рассержусь, мы попро­буем.

Он меня потряс, этот мальчуган, чис­тенький, хорошенький, с блестящими глаз­ками: на первый взгляд — девчонка.   Смот­рит прямо, улыбается, испуга не обнаружива­ет.   Опыт Псковской улицы мне показал, что вот такие девчонко-мальчики оказываются в бою иногда серьезными бойцами, и я с пер­вой минуты намотал это себе на ус.

И вдруг отворяется дверь, и в комнату — шасть!    Не Мал Человек, Под Потолок Рос­том, и всем существом я понял, что мне была расставлена ловкая западня с этими, якобы, Великими Князьями и заколдованной ком­натой.

Вот пришел настоящий Великий Князь и сейчас начнет: держись, Владимир Кон­стантинович!

 

 Маленький подбежал к Не Мал Человеку и сказал, прижимаясь к нему:

— Он нас бить хочет.

 Не Мал Человек обратился ко мне, и я по­спешил с ответом:

 — Нет, мы не ссорились.

 Старшенький стал на мою сторону и до­бился истины:

 —  Нет, нет, — сказал он два раза «нет»: так обыкновенно говорят два раза девоч­ки. — Нет, нет, мы не ссорились, но он го­ворит, что он — первый силач здесь, а когда я рассержусь, тогда мы подеремся и узнаем.    Я, если не рассержусь, драться не могу.

 — И правильно, — сказал Не Мал Чело­век, — зачем же даром тратить силу?   Даром только дураки дерутся.    А ты чего на них сер­дишься?

 — А чего они говорят, что они Великие Князья?    Они — маленькие мальчишки и боль­ше ничего.

 —А я — Великий Князь, как по-твоему?

 — Вы-то? — ответил я с уважением, гля­дя на него в гору, — хо-хо!

 Я увидел, что Не Мал Человек радостно засмеялся, и у меня гора свалилась с плеч: я почувствовал, что мы с Ним подружим, надо только хорошо начать дело.   Он был ог­ромен, светел, если щелкнет по лбу — кость на мелкие части, и зла в глазах нет, Он был приятен, стоит за добрые дела и всегда даст пощаду.

В маленьком сердце есть собачье чутье, я не ошибался, возымел сразу большое до­верие и от счастья начал хохотать, хватаясь за живот, и рассмешил Не Мал Человека до слез.

 —  Он нечестный, — сказал старшень­кий, указывая на меня, — он завязывает пра­вую руку и хочет с нами обоими драться од­ной левой.

 —Что? Что? — спросил Не Мал Человек, не поняв сразу.

 —  Я на это не согласен, — тараторил старшенький, — драться, так обеими.

 —  Молодец, Никенька, молодец, пра­вильно, бой должен быть равным, без ски­док.   Нет, брат, — обратился Он ко мне, — ты свои штучки с левыми руками забудь, здесь люди честные и на скидки не пойдут.   Драка так драка.   Зуб за зуб, кость за кость.   Других условий мы не терпим.   Фирма честная.   Мо­лодец, Ники!   Хвалю.   Но и твою храбрость тоже хвалю, — сказал Он мне, — вырас­тешь — офицером тебя сделаем.    Хочешь быть офицером?

 — Генералом хочу.

 —  Хо-хо, — одобрительно сказал Не Мал Человек, — смотри, порох нужен на гене­рала.

 — Порох есть, — ответил я, ободрившись и чувствуя к Не Мал Человеку огромное до­верие.

 Он опять раскрыл рот и начал смеяться так, что в комнату вошли удивленные жен­щины.

 — Ты доволен, Александр? — спросила какая-то новенькая, которой я еще не видел, и, продолжая смеяться, Не Мал Человек ответил ей что-то не по-русски.

 Всем сделалось необыкновенно весело, я увидел, что мама радуется, а серая старуха сияет всем ртом и причмокивает. Я опять- таки верхним чутьем почувствовал, что от этой серой старухи может поступать большая конфета: она была насквозь конфетная.

 Дело пошло как будто ничего.

  На фотографии Николай и Георгий Александровичи со своей сестрой Ксенией, 1877 год

 ИСТОЧНИКИ -

1. Царственные мученики в воспоминаниях верноподанных".- М.: Сретенский монастырь, Ковчег. - 1999, 591с.

2. Романова Ольга Александровна: 25 глав моей жизни. - М.: Кучково поле, 2017.- 320 с.

3.  Сургучев И.Д. Детство императора Николая. - СПб.: Царское Дело, 2013.-224 с.

 

• Вперёд >