- Подробности
- Опубликовано 18.05.2013 20:38
- Просмотров: 2717
Один за всех, все против одного
Из всех великих держав, участвовавших в мировой войне, только в России существовала уникальная общественная ситуация. В период жестокого военного противостояния здесь не было принято «драконовских мер» против общественных сил и настроений, критикующих и даже шельмующих действия высших военных и государственных властей. Дело было конечно же не в том, что Царь и высшие сановники Империи не осознавали недопустимость подобных нападок в военное время. Просто здесь философия власти была во многом иной, чем, скажем, в Германии или во Франции.
Нравственная чистота и искренность Государя Николая II исключали возможность применения беспощадных мер принуждения к тем, кто позволял себе адресовать должностным лицам не только отдельные выпады, но и потоки измышлений. Императору и вообразить было невозможно, что в столь тяжелый период люди могут руководствоваться не благом страны, а мелкими корыстными политическими или финансовыми интересами.
Но, увы, это было именно так. «Общественность» не только не собиралась помогать власти, но и делала все для ее ослабления. В конце весны и летом 1915 года фактически возник новый, внутренний «фронт», сражения на котором уже не прекращались до самого падения Монархии. Борьба на этом «фронте» требовала неимоверных усилий.
Внутренний противник был порой трудноразличим. На его стороне нередко выступали влиятельные фигуры, постоянно говорившие о «спасении России». Однако своими дискредитациями должностных лиц различного уровня способствовали ослаблению моральной силы страны и армии. Конечно, это не была некая «пятая колонна», инспирированная заграницей. За исключением большевиков-ленинцев, ни одна политическая партия или группа не являлась «содержанкой» враждебных России стран. Национально-государственная безответственность и краснобайство правили бал на самоубийственной ярмарке тщеславия всей этой российской «общественности».
Вместе с тем, действовали и тайные ненавистники власти, например масоны, о тлетворном влиянии которых на ход русской истории было столько сказано и написано. Они безусловно являлись непримиримыми врагами Царской власти и православия. Все это бесспорно, а к числу «вольных каменщиков» принадлежали даже некоторые родственники Царя (Великий князь Николай Михайлович).
Признавая эту очевидность, следует признать и другую. Никакого сколько- нибудь влиятельного масонского «общественного движения» в России никогда не имелось. Во всяком случае, убедительных доказательств обратного никто так и не привел.
Даже применительно к декабристам, практически все лидеры которых прошли «масонскую школу», говорить о «масонском импульсе» следует с большой осторожностью. Декабристы желали свержения Царской власти не потому, что, начитавшись Дидро, Вольтера и Руссо, полюбили «свободу» и решили во имя ее уничтожить Династию, а потому что являлись по своему душевному складу неправославными. Не масонство тому стало виной, а пресловутая петровская «Голландия», рождавшая поколения русских, уже не чувствовавших и не понимавших глубокую духовную первооснову русской истории и Русского государства.
Великие русские святые и апокалиптики: Серафим Саровский, Феофан Затворник, митрополит Филарет Московский, Федор Достоевский, Константин Леонтьев, Иоанн Кронштадтский задолго до наступления «последнего часа» России предощущали и предсказывали грядущую катастрофу. Они видели причину ее в отходе людей от Бога и Его Церкви. Никто из них не говорил ни о каких «масонах» и прочих русофобах как о могильщиках Руси-России.
Масонство произрастало там, где крепость Веры увядала, а потому враждебные России инспирации и могли приносить ядовитые плоды. Потеряв национальную духовную опору, многие люди бежали не зная куда, желали того, не зная чего, и в этом алкании небытия становились жертвами беспочвенных иллюзий и почитателями глиняных божков. Что же касается последнего периода существования Монархии, то здесь ситуация в своей безысходности была настолько трагической, что сводить ее на уровень «заговора» — значит путать «жанры»: духовную трагедию заменять и подменять политическим фарсом.
Бороться с Царем, с его министрами и генералами во имя какого-то другого «царя» и других министров могли лишь те, для кого базовый принцип православного мироустроения не имел определяющего значения. Царь — устроение Божие. Таинство Царского миропомазания этот христианский канон и подтверждало, и закрепляло. Но влияние «просвещенной», безрелигиозной Европы сказывалось на всем строе духовной жизни России. Власть же оставалась преданной своему царско-имперскому заданию и предназначению. Император Николай II и Александра Федоровна являли в новейшей истории такой пример Христапреданности, аналога которому не существовало.
Царь теперь для многих не являлся уже фигурой сакрально осененной; по расхожим либеральным представлениям, имевшим чрезвычайную востребованность в кругах «образованного общества», — это лишь «правитель», наделенный «чрезмерными» властными прерогативами. А потому и можно было бесконечно рассуждать о том, чем Он «хорош», но главным образом — чем Он «плох». В последний период Царской России это — излюбленнейшая тема среди тех, кто называл себя монархистами.
Людей, без лести, страха и рассуждения преданных Монарху, а следовательно — и исторической России, становилось в высшем обществе все меньше и меньше. Любое решение Верховной власти теперь не только встречалось с «непониманием», но и с осуждением. Буквально — любое.
Признаки возникновения «антицарского фронта» стали заметны задолго до того, как Россия вступила в военное противостояние с Германией и ее сателлитами. Однако только в годы войны разрозненные настроения слились в единый порыв, который можно обозначить словом-кличем «долой!». От "общественности" можно было услышать: военный министр — «взяточник и предатель», министр внутренних дел — «тупица и сифилитик», один премьер-министр — «развалина» и «маразматик», другой — «агент Германии». Такие и тому подобные безответственные заявления делали представители «общественности» не только в своих кабинетах, но и с трибуны Государственной Думы. Размышления о «никчемности» должностных лиц регулярно появлялись на страницах распространенных газет.
В любой из воюющих стран нечто подобное привело бы к общественному скандалу, бездоказательные выпады были бы квалифицированы как «пособничество врагу», а клеветника могли даже и расстрелять. В России же не расстреливали за политические преступления. А потому лгали и лгали до изнеможения и своими инсинуациями развращали и простую народную массу, и солдат, и офицеров, которые вдруг могли узнать из газет или рассказов, что «министры помогают Вильгельму», а потому «мы и победить не можем». Некоторые даже уверенно говорили, что Царица в том якобы замешана... В России клеветники становились «общественными героями».
Среди них были те, кто приносил клятву перед Богом на верность Царю, но не верил ни Его словам, ни Его делам: Родзянко, который на всех углах голосил о «засилье Распутина»; Гучков, уверенно распространявший ложь о том, что военный министр Сухомлинов — «предатель»; имелись и другие «герои», калибром помельче. Дальше всех в клеветническом непотребстве пошел лидер крупнейшей либеральной партии — конституционно-демократической — П.Н. Милюков. САМОЕ ОТВРАТИТЕЛЬНОЕ, что Милюков впервые публично связал имя Государыни с деятельностью врагов России. Милюков - не только один из "героев" того безумного времени, он и - диагноз его!!!. До сих пор некоторые западные историки чтят его как одного из самых именитых русских либералов, он для них все еще "апостол либерализма". Между тем вся его скандальная полит. карьера - каталог провалов, отречений и предательств. В этом смысле он действительно "апостол" для всех русофобских сил. Милюков заявил правительству, что «мы будем бороться с вами», «пока вы не уйдете». По его мнению, победа над этим «злом», будет «равносильна выигрышу всей кампании». Это было то «политическое кредо», которое для представителей «прогрессивной общественности» являлось уже незыблемым принципом.
Трудно даже сказать, чья роль в конечном итоге оказалась более роковой: Ленина и К°, финансируемых из немецких фондов, или таких безответственных кликуш, как Милюков, без всяких субсидий выполнивших политическую работу, которая была на руку лишь врагу.
Одно несомненно: все эти «борцы за Россию» из рядов легальной «оппозиции» и «честных монархистов», все эти Милюковы-Гучковы-Керенские-Родзянко-Львовы сделали все от них зависящее, чтобы сокрушить историческую власть и проложить дорогу диктатуре беспощадных коммунистов.
Первые яростные сражения на внутреннем фронте разгорелись как раз летом 1915 года. Военные неудачи и отход руссской армии из западных губерний натиском противника привели в сильное возбуждение всех представителей «общественности». Лидеры партий и фракций, различные органы печати во весь голос заговорили о «негодном руководстве".
Причем почему-то за все в ответе оказывалось именно «правительство», хотя делами фронта занимались Ставка и Верховный главнокомандующий (тогда В.к Николай Николаевич). Гражданская администрация была лишена компетенции в огромных районах фронта и обширной прифронтовой полосе. Там безраздельно правили чины Ставки во главе с начальником штаба, любимцем Великого князя Николая Николаевича генералом Н.Н. Янушкевичем (1868-1918).
Когда началось русское отступление Ставка «вдруг» тоже прозрела и начала муссировать слухи о том, что поражение было «неизбежно», так как армия «не обеспечена» достаточным количество вооружения, в особенности дальнобойной артиллерией и снарядами. Потому и немцы и наступают, что русским «приходится сражаться голыми руками».
Правда, никто не вспоминал, что все разнарядки на вооружения составлялись чинами Верховного главнокомандующего, что никто из них не сумел предвидеть возможности германского контрудара весной 1915 года, никто не рассчитал потребности армии в тех или иных видах вооружений в случае подобного развития событий.
на фото: Ставка Верховного Главнокомандующего. Январь 1915. Варшавский генерал-губернатор князь Енгалычев, генералы: Янушкевич, Кондзеровский, Ронжин, Данилов и Соханский.
Но Ставка и особенно Верховный были «безгрешны». Мощный аппарат Ставки и подконтрольных ей структур, спасая свой пошатнувшийся престиж, развернул по сути дела клеветническую компанию против правительства, а фактически против Царя. Впервые мелкокорыстные интересы части военного руководства и значительной части "общественности" совпали. Правительство стало мишенью для нападок со всех сторон.
Царь прекрасно видел и понимал всю сложную политико-военную диспозицию, складывавшуюся в России. Разлад был недопустим, и надо было принимать меры, способные консолидировать различные силы. С этой целью Верховной Властью был предпринят целый ряд решений, направленных на преодоление внутренних настроений в государстве.
Теперь надо всем сообща преодолеть трудности и неудачи и стремиться к главному — победе над врагом. Так полагал Государь — подлинный русский патриот.
Он близко к сердцу принимал все заботы и нужды страны. Когда выяснилось, что в результате потери некоторых западных областей на 30 тыс. сократилось число госпитальных мест, то распорядился немедленно переоборудовать под эти цели Императорские дворцы и монастырские помещения.
В золоченых залах Екатерининского дворца в Царском Селе и в других резиденциях размещались раненые. В центре столицы в помпезном Зимнем дворце на средства министерства Императорского Двора больницу - крупнейший госпиталь России, рассчитанный на тысячу мест.
Лазарету были отданы аванзал, Восточная галерея, Николаевский, Фельдмаршальский, Петровский, Александровский, Гербовый залы, Военная галерея 1812 года. В беломраморном Колонном зале была оборудована огромная современная операционная, а в Помпейском зале уставлены ванны для водных процедур. Все художественные ценности — картины, скульптуры, жирандоли оставались на своих местах. Лишь наиболее ценные из картин и скульптур были закрыты полотном или деревянными щитами. Со стен были сняты только золотые и серебряные блюда — подарки Русским Царям... Так началась госпитальная деятельность Императрицы и княжон.
материал из книги - А.Н.Боханов "Николай II". - М.: Вече, 2008. - 528 с.: ил.