Подробности

Опубликовано 18.05.2013 20:38

Просмотров: 2735

Один за всех, все против одного

Из всех великих держав,  участво­вавших в мировой войне, только в России существовала уникальная об­щественная ситуация.  В период жесто­кого военного противостояния здесь не было принято «драконовских мер» про­тив общественных сил и настроений, критикующих и даже шельмующих дей­ствия высших военных и государствен­ных властей.   Дело было конечно же не в том, что Царь и высшие сановники Им­перии не осознавали недопустимость подобных нападок в военное время.   Просто здесь философия власти была во многом иной, чем, скажем, в Германии или во Франции.

Нравственная чистота и искренность Государя Николая II исключали возмож­ность применения беспощадных мер принуждения к тем, кто позволял себе ад­ресовать должностным лицам не только отдельные выпады, но и потоки измыш­лений.   Императору и вообразить было невозможно, что в столь тяжелый пери­од люди могут руководствоваться не бла­гом страны, а мелкими корыстными по­литическими или финансовыми интере­сами.

Но, увы, это было именно так.   «Обще­ственность» не только не собиралась по­могать власти, но и делала все для ее ос­лабления.   В конце весны и летом 1915 го­да фактически возник новый, внутренний «фронт», сражения на котором уже не пре­кращались до самого падения Монархии.   Борьба на этом «фронте» требовала не­имоверных усилий.

Внутренний противник был порой трудноразличим.   На его стороне нередко выступали влиятельные фигуры, посто­янно говорившие о «спасении России».    Однако своими дискредитациями долж­ностных лиц различного уровня способ­ствовали ослаблению моральной силы страны и армии.   Конечно, это не была некая «пятая колонна», инспирирован­ная заграницей.   За исключением боль­шевиков-ленинцев, ни одна политичес­кая партия или группа не являлась «со­держанкой» враждебных России стран.   Национально-государственная безответ­ственность и краснобайство правили бал на самоубийственной ярмарке тщеславия всей этой российской «общественности».

Вместе с тем, действовали и тайные ненавистники власти, например масоны, о тлетворном влиянии которых на ход русской истории было столько сказано и написано.   Они безусловно являлись не­примиримыми врагами Царской власти и православия.   Все это бесспорно, а к чис­лу «вольных каменщиков» принадлежали даже некоторые родственники Царя (Ве­ликий князь Николай Михайлович).

Признавая эту очевидность, следует признать и другую.   Никакого сколько- нибудь влиятельного масонского «обще­ственного движения» в России никогда не имелось.   Во всяком случае, убедитель­ных доказательств обратного никто так и не привел.

Даже применительно к декабристам, практически все лидеры которых прошли «масонскую школу», говорить о «масонском импульсе» следует с большой осто­рожностью.   Декабристы желали сверже­ния Царской власти не потому, что, на­читавшись Дидро, Вольтера и Руссо, по­любили «свободу» и решили во имя ее уничтожить Династию, а потому что яв­лялись по своему душевному складу не­православными.   Не масонство тому ста­ло виной, а пресловутая петровская «Гол­ландия», рождавшая поколения русских, уже не чувствовавших и не понимавших глубокую духовную первооснову русской истории и Русского государства.

Великие русские святые и апокалиптики: Серафим Саровский, Феофан Зат­ворник, митрополит Филарет Москов­ский, Федор Достоевский, Константин Леонтьев, Иоанн Кронштадтский задол­го до наступления «последнего часа» Рос­сии предощущали и предсказывали гря­дущую катастрофу.   Они видели причину ее в отходе людей от Бога и Его Церкви.   Никто из них не говорил ни о каких «ма­сонах» и прочих русофобах как о могиль­щиках Руси-России.

Масонство произрастало там, где кре­пость Веры увядала, а потому враждеб­ные России инспирации и могли прино­сить ядовитые плоды. Потеряв нацио­нальную духовную опору, многие люди бежали не зная куда, желали того, не зная чего, и в этом алкании небытия станови­лись жертвами беспочвенных иллюзий и почитателями глиняных божков.   Что же касается последнего периода существования Монархии, то здесь ситуация в своей безысходности была настоль­ко трагической, что сводить ее на уровень «заговора» — значит путать «жанры»: ду­ховную трагедию заменять и подменять политическим фарсом.
 

Бороться с Царем, с его министрами и генералами во имя какого-то другого «царя» и других министров могли лишь те, для кого базовый принцип православ­ного мироустроения не имел определяю­щего значения.   Царь — устроение Божие.   Таинство Царского миропомазания этот христианский канон и подтверждало, и закрепляло.   Но влияние «просвещенной», безре­лигиозной Европы сказывалось на всем строе духовной жизни России.   Власть же оставалась преданной своему царско-имперскому заданию и предназначению.    Император Николай II и Александра Федоровна являли в новейшей истории такой пример Христапреданности, ана­лога которому не существовало.

Царь теперь для многих не являлся уже фигурой сакрально осенен­ной; по расхожим либеральным пред­ставлениям, имевшим чрезвычайную во­стребованность в кругах «образованного общества», — это лишь «правитель», на­деленный «чрезмерными» властными прерогативами.   А потому и можно было бесконечно рассуждать о том, чем Он «хорош», но главным образом — чем Он «плох».   В последний период Царской России это — излюбленнейшая тема сре­ди тех, кто называл себя монархистами.

Людей, без лести, страха и рассуждения преданных Монарху, а следовательно — и исторической России, становилось в выс­шем обществе все меньше и меньше.   Любое реше­ние Верховной власти теперь не только встречалось с «непониманием», но и с осуждением.   Буквально — любое.

Признаки возникновения «антицар­ского фронта» стали заметны задолго до того, как Россия вступила в военное про­тивостояние с Германией и ее сателлитами.   Однако только в годы войны разрозненные настроения слились в единый порыв, кото­рый можно обозначить словом-кличем «долой!».   От  "общественности" можно было услышать:  военный министр — «взяточник и предатель», министр внутренних дел — «тупица и сифилитик», один премьер-министр — «развалина» и «маразматик», дру­гой — «агент Германии».   Такие и тому по­добные безответственные заявления дела­ли представители «общественности» не только в своих кабинетах, но и с трибуны Государственной Думы.   Размышления о «никчемности» должностных лиц регуляр­но появлялись на страницах распростра­ненных газет.

В любой из воюющих стран нечто подобное привело бы к общественному скандалу, бездоказательные выпады были бы квалифицированы как «пособ­ничество врагу», а клеветника могли даже и расстрелять.   В России же не рас­стреливали за политические преступле­ния.   А потому лгали и лгали до изнемо­жения и своими инсинуациями развра­щали и простую народную массу, и солдат, и офицеров, которые вдруг мог­ли узнать из газет или рассказов, что «ми­нистры помогают Вильгельму», а потому «мы и победить не можем».   Некоторые даже уверенно говорили, что Царица в том якобы замешана...   В России клеветники становились «общественными героями». 

  Среди них были те, кто приносил клятву перед Бо­гом на верность Царю, но не верил ни Его словам, ни Его делам: Родзянко, который на всех углах голосил о «засилье Распути­на»;  Гучков, уверенно распространявший ложь о том, что военный министр Сухо­млинов — «предатель»; имелись и другие «герои», калибром помельче.   Дальше всех в клеветническом непот­ребстве пошел лидер крупнейшей либе­ральной партии — конституционно-де­мократической — П.Н. Милюков.   САМОЕ ОТВРАТИТЕЛЬНОЕ, что Милюков впервые публично связал имя Государыни с деятельностью врагов России.  Милюков - не только один из "героев" того безумного времени, он и - диагноз его!!!.  До сих пор некоторые западные историки чтят его как одного из самых именитых русских либералов, он для них все еще "апостол либерализма".   Между тем вся его скандальная полит. карьера - каталог провалов, отречений и предательств.   В этом смысле он  действительно "апостол" для всех русофобских сил.   Милюков заявил  правительству, что «мы будем бороться с вами», «пока вы не уйдете».    По его мнению, победа над этим «злом», будет «равносильна выигрышу всей кампании».    Это было то «полити­ческое кредо», которое для представите­лей «прогрессивной общественности» являлось уже незыблемым принципом.

Трудно даже сказать, чья роль в конеч­ном итоге оказалась более роковой: Ле­нина и К°, финансируемых из немецких фондов, или таких безответственных кликуш, как Милюков, без всяких субси­дий выполнивших политическую работу, которая была на руку лишь врагу.

Одно несомненно: все эти «борцы за Россию» из рядов легальной «оппози­ции» и «честных монархистов», все эти Милюковы-Гучковы-Керенские-Родзянко-Львовы сделали все от них завися­щее, чтобы сокрушить историческую власть и проложить дорогу диктатуре беспощадных коммунистов.

Первые яростные сражения на внутреннем фронте разгорелись как раз летом 1915 года.   Военные неудачи и отход руссской армии из западных губерний натиском противника привели в сильное возбуждение всех представителей «общественности».   Лидеры партий и фракций, различные органы печати во весь голос заговорили о «негодном руководстве".

Причем почему-то за все в ответе оказывалось именно «правительство», хотя делами фронта занимались Ставка и Верховный главнокомандующий (тогда В.к Николай Николаевич).   Гражданская администрация была лишена компетенции в огромных районах фронта и обширной прифронтовой полосе.  Там безраздельно правили чины Ставки во главе с начальником штаба, любимцем Великого князя Николая Николаевича генералом Н.Н. Янушкевичем (1868-1918).

Когда началось русское отступление Ставка «вдруг» тоже прозрела и начала муссировать слухи о том, что поражение было «неизбежно», так как армия «не обеспечена» достаточным количество вооружения, в особенности дальнобойной артиллерией и снарядами.   Потому и немцы и наступают, что русским «приходится сражаться голыми руками».

Правда, никто не вспоминал, что все разнарядки на вооружения составлялись чинами Верховного главнокомандующе­го, что никто из них не сумел предвидеть возможности германского контрудара весной 1915 года, никто не рассчитал по­требности армии в тех или иных видах вооружений в случае подобного развития событий.
 

на фото:  Ставка Верховного Главнокомандующего.  Январь 1915.   Варшавский генерал-губернатор князь Енгалычев, генералы:  Янушкевич, Кондзеровский,  Ронжин, Данилов и Соханский.

Но Ставка и особенно Верховный были «безгрешны».  Мощный аппарат Ставки и подконтрольных ей структур, спасая свой пошатнувшийся престиж, развернул по сути дела клеветническую компанию против правительства, а фактически против Царя.   Впервые мелкокорыстные интересы части военного руководства и значительной части "общественности" совпали.  Правительство стало мишенью для нападок со всех сторон.

Царь прекрасно видел и понимал всю сложную политико-военную диспози­цию, складывавшуюся в России.   Разлад был недопустим, и надо было принимать меры, способные консолидировать раз­личные силы.   С этой целью Верховной Властью был предпринят целый ряд ре­шений, направленных на преодоление внутренних настроений в государстве.  

Теперь надо всем сообща преодолеть трудности и не­удачи и стремиться к главному — победе над врагом.  Так полагал Государь — подлинный русский патриот.

Он близко к сердцу принимал все за­боты и нужды страны.   Когда выяснилось, что в результате потери некоторых запад­ных областей на 30 тыс. сократилось чис­ло госпитальных мест, то распорядился немедленно переоборудовать под эти цели Императорские дворцы и монас­тырские помещения.

В золоченых залах Екатерининского дворца в Царском Селе и в других рези­денциях размещались раненые.  В центре столицы в помпезном Зимнем дворце на средства министерства Императорского Двора больницу - крупнейший госпиталь России, рассчи­танный на тысячу мест.

Лазарету были отданы аванзал, Восточ­ная галерея, Николаевский, Фельдмар­шальский, Петровский, Александров­ский, Гербовый залы, Военная галерея 1812 года. В беломраморном Колонном зале была оборудована огромная совре­менная операционная, а в Помпейском зале уставлены ванны для водных проце­дур.   Все художественные ценности — кар­тины, скульптуры, жирандоли оставались на своих местах.   Лишь наиболее ценные из картин и скульптур были закрыты по­лотном или деревянными щитами.   Со стен были сняты только золотые и сереб­ряные блюда — подарки Русским Царям...  Так началась госпитальная деятельность Императрицы и княжон.

материал из книги - А.Н.Боханов "Николай II". - М.: Вече, 2008. - 528 с.: ил.

• < Назад
• Вперёд >