- Подробности
- Опубликовано 16.05.2013 18:49
- Просмотров: 2855
"Кровавый" бой Императора за страну
Весной и летом русская армия приняла участие в ряде кровопролитных сражений, понеся большие потери. С конца апреля 1915г. Ситуация развивалась не в пользу России, хотя в сражениях были задействованы лучшие войска, в том числе цвет армии и опора Монархии – гвардейские части.
Здесь уместно сделать одно пояснение. О том периоде военных неудач написано немало. И мемуаристы, и исследователи очень часто говорили, что это – «крупнейшая», «невиданная катастрофа». Некоторые шли и того дальше, уверенно заявляя, что Россия понесла «немыслимые потери», в силу «своей отсталости». Это очень популярный историографический штамп. Если же отрешиться от идеологической заданности и посмотреть на события через беспристрастные фактические данные, то сразу же выяснится, что на самом деле никакой «непоправимой катастрофы» не произошло.
За первые одиннадцать месяцев войны Россия понесла большие потери на фронтах: они составили 1 650 942 человека. Из них убитыми — 192 763, ранеными и больными — 894 653, пропавшими без вести (главным образом пленными) — 563 526.
В то же время Германия потеряла за тот же период 500 тысяч убитыми и свыше миллиона ранеными. Ясно, что русские потери сопоставимы с немецкими, и ни о какой «беспримерной катастрофе» говорить нельзя, особенно если учесть, что людские ресурсы России были значительно выше, чем у Германии. Россия не добилась победы, но ведь и Германия, начавшая войну, ни одной из намеченных целей не достигла. Все «гениальные» разработки ее военных стратегов так и остались лишь образцами кабинетного творчества.
Но в любом случае – потери были большими. Император был удручен. Положение ухудшалось, а надежда на скорое окончание войны исчезала.
Натиск «проклятых тевтонов» вынудил русскую армию отойти на Восток, оставив Галицию, Польшу и некоторые другие районы. Пришлось срочно эвакуировать и Ставку Главнокомандующего из Барановичей. Она была перенесена в августе в город Могилев. События лета 1915 года деморализовали высшее военное командование. Еще в мае, когда только разворачивалось наступление немцев, Император Николай II приехал в Ставку и застал там картину полного уныния. «Бедный Н. (Великий князь Николай Николаевич. —А.Б.), рассказывая Мне все это, плакал в Моем кабинете и даже спросил Меня, не думаю ли Я заменить его более способным человеком».
Еще более удручающую зарисовку настроения в Ставке оставил в своих воспоминаниях протопресвитер Г.И. Шавельский (1871—1951). «Мы вошли в спальню Великого князя Николая Николаевича. Великий князь полулежал на кровати, спустивши ноги на пол, а голову уткнувши в подушки, и весь вздрагивал... Батюшка, ужас! — воскликнул он. — Ковно отдано без боя... Комендант бросил крепость и куда-то уехал, крепостные войска бежали. Армия отступает. При таком положении, что можно сделать? Ужас, ужас! И слезы еще сильнее полились у него».
Общественные деятели негодовали. Почему уроки компании 1914 г. не пошли впрок? В обществе постоянно звучал традиционный русский вопрос: кто виноват?
В связи с последними неудачами в войне Николай II все более и более становился недовольным действиями на фронте Великого князя Николай Николаевича. Он говорил, что русскую армию гонят, не закрепляя позиций и не имея достаточно боевых патронов. Словно в подтверждение слов Государя следовала поражение за поражением.
«Я помню вечер, - писала А.Танеева, - когда Императрица и я сидели на балконе в Царском Селе. Пришел Государь с известием о падении Варшавы; на нем как говорится, лица не было; он почти потерял свое всегдашнее самообладание. «Так не может продолжаться, - воскликнул он, ударив кулаком по столу, - я не могу все сидеть здесь и наблюдать за тем, как разгромляют армию; я вижу ошибки – и должен молчать!»
Николай Николаевич не только делал ошибки, командуя войсками. Он постоянно, без ведома Государя, вызывал министров в Ставку, давая им те или иные приказания, что порождало двоевластие в России.
Государь вел себя прямо противоположным образом: когда Н.Н. был верховным главнокомандующим, царь сознательно воздерживался от непосредственного вмешательства в руководство ходом военных действий, чтобы избежать и тени двоевластия в командовании армией. Тем не менее он зорко следил за положением на фронте. Одно его присутствие в Ставке вселяло уверенность и поднимало дух у всех – от рядового до великого князя Николай Николаевича. Последний вовсе не был тем «сильным человеком», каким его рисовала тогда печать. «Великий князь Николай Николаевич обладал декоративной воинственной внешностью, действовавшей на воображение, гигантским ростом и громким голосом и любил грубо «распекать» высших начальников перед строем войск, чтобы создать себе популярность в солдатской массе, - замечает Е.Алферьев. – Но в действительности он был человеком малодушным, нерешительным, недальновидным, не умевшим владеть собой и легко поддававшимся постороннему влиянию».
на фото: слева Николай II, в центре барон Фредерикс, справа Великий Князь Николай Николаевич
Его племянник, напротив, был человеком волевым, о чем говорят и последующие события. Когда Государь объявил о своем решении принять Верховное командование, министры подняли настоящую бурю. «При таких тяжелых обстоятельствах долг Царя велит ему; встать во главе своих войск и взять на себя всю ответственность за войну. Прежде, чем придти к такому убеждению, он много размышлял, много молился. Наконец, несколько дней назад, отслушав обедню, он сказал нам: "Быть может, необходима искупительная жертва для спасения России. Я буду этой жертвой. Да свершится воля Божья!"». Говоря нам эти слова, он был очень бледен; но его лицо выражало полную покорность». (А.Вырубова)
Сам факт принятия командования в столь сложное время говорит о большом личном мужестве Николая II, подтверждая Его преданность Монаршему долгу.
Государь всегда считал, что в дни военных испытаний обязан находиться на поле сражений. Еще в разгар Русско-японской войны, в сентябре 1904 года, писал из Петергофа своей матери в Данию: «Меня по временам сильно мучит совесть, что я сижу здесь, а не нахожусь там, чтобы делить страдания, лишения и трудности похода вместе с армией. Вчера я спросил дядю Алексея, что он думает? Он Мне ответил, что не находит Мое присутствие там нужным в эту войну. А здесь оставаться в такое время гораздо тяжелее!»
Тогда осуществить намерение не удалось. Но вот теперь; в эту войну, когда опасность еще более велика, ему необходимо поступить по зову сердца.
Раз армии плохо — Император должен быть с ней. К тому же Великий князь Николай Николаевич не мог оправиться от шока поражений и просил об отставке. Царь и Царица подробно обсуждали этот шаг и окончательно убедились в его необходимости в конце июня 1915 года. Император постоянно думал о том, что же предпринять, чтобы переломить ход Событий и добиться победоносного мира. В конце концов Он пришел к решению возглавить руководство армией. Смысл этого поступка был довольно простым и искренним. Если во главе войск встанет Помазанник Божий, то простые солдаты, воодушевленные Его предводительством, воспрянут духом и сокрушат врага.
Ни с кем больше Император не советовался. Даже «дорогой Мама» лишь сообщил о принятом решении. Мария Федоровна была потрясена. Все кругом говорили, что этого нельзя делать, и Вдовствующая Императрица тому поверила. В дневнике за 12 августа записала:
«Ники пришел со своими четырьмя девочками. Он начал сам говорить, что возьмет на себя командование вместо Николаши. Я так ужаснулась, что у меня о чуть не случился удар, и сказала ему все: что это было бы большой ошибкой. Умоляла его не делать этого, особенно сейчас, когда все плохо для нас. И добавила, что если он сделает это, все увидят, что это приказ Распутина. Я думаю, это произвело на него впечатление, так как он сильно покраснел. Он совсем не понимает, какую опасность и несчастье это может принести нам и всей стране».
на фото: Николай II с мамой
от себя: "И это писала его мать!!! Та которая должна стоять за сына горой, которая должна насквозь видеть и знать, как мать, своего сына, уважать его выбор, взгляды, любовь... Она должна чувствовать своей интуицией и жизненным опытом тех лживых людей, которые безустали ей "напевали" про сына и его семью. Но она слишком любила салоны, светскую жизнь и верила высшему свету, который ее окружал, хотя и любила сына и желала ему добра".
Николаю II тяжело было слышать упреки близкого человека, который, окруженный салонной истерикой, потерял способность адекватно воспринимать события. Мать как будто забыла, что ее Сыну никто ничего не может «приказать» там, где речь идет о благе России. Дальнейшее показало, что «непониманием» страдало высшее общество, а решение Государя стало спасительным в ситуации, которая представлялась безысходной.
Царь не сомневался, что Его новая роль угодна Богу, а рядом с этим убеждением все остальное ничего не стоило.
Дети Царя разделяли настроения родителей. Провожая Отца в армию, Дочь Ольга написала в конце августа: «Папа, золото Мое! Как ни грустно, что Ты уезжаешь, но в этот раз с особенным чувством радости тебя провожаем, так как все мы горячо верим, что этот твой приезд туда подымет как никогда кроткий дух нашей могучей армии. Помоги и храни тебя Господь на этом новом и тяжелом, но святом пути. Все наши молитвы и мысли будут около тебя. Папа Ангел, мой любимый. Крепко, как люблю тебя, обнимаю и целую."
от себя: "Вот слова по-настоящему близкого человека, который уважает принятое мнение своего родного и своей любовью поддерживает все его начинания. Только при поддержке таких слов, у человека появляются внутренние стимулы к победам. К счастью, у Николая II такими близкими по духу и взглядам были его жена и дети - его поддержка и надежный тыл. Пусть вокруг него и были лишь единицы, кто к нему был искренне расположен, но ведь у Николая Александровича был большой клад, как для человека - это его семья, которая по чистоте отношений была далеко не у каждого".
на фото: Ольга, Николай II, Александра Федоровна, Татьяна в окружении сестер милосердия
Использованные материалы - 1. Боханов А.Н. Николай II. - М.: Вече, 2008. - 528с.: ил. (сер. Императорская Россия в лицах);
2. Орехов Д. "Подвиг царской семьи".- СПб.: Невский проспект, 2002. - 224с.
